– Пожалуйста, не надо к Tee. Не сейчас, – прошептала Айрис, едва не касаясь губами шеи Лукаса.

– Тогда куда же? Вы не можете оставаться здесь. Вы никогда больше не проведете ни дня под этой крышей.

За этим заявлением последовал громкий возглас матери, но Айрис не обратила на него никакого внимания. Но куда же она может поехать?

– Моя двоюродная бабушка леди Апуорт живет здесь, в Лондоне, – прошептала девушка.

– Вы слышали? – спросил Лукас, устремив взгляд куда-то поверх головы невесты.

– Да, – ответила мать голосом, хриплым от переполнявших ее эмоций – только Айрис не могла понять, каких именно. – Я пришлю вещи дочери.

Сердце Айрис сжалось от боли – слишком уж быстро мать согласилась от нее отделаться. Что ж, она ожидала чего-то подобного. Хотя, конечно, не такой жестокости со стороны отца. Слишком давно он не терял самообладания подобным образом. Но как бы то ни было, Айрис знала, что ни отец, ни мать не простят ее возмутительного поступка.

Лукас вынужден был подождать в холле, когда слуги подадут ко входу хозяйский экипаж. Он приехал верхом и не мог отвезти Айрис к ее бабушке на своем коне. Сегодняшних событий и так хватит для сплетен до конца сезона.

Прогулка Айрис с Клэрис в Гайд-парке уже вызвала пересуды, но и о ссоре в гостиной у Лэнгли станет повсеместно известно еще до конца дня. Лукас не надеялся, что слуги из Лэнгли-Холла станут держать языки за зубами. Но даже если они и сохранят произошедшее в тайне, слух о том, что Айрис переехала к своей родственнице, вскоре распространится и станет темой для сплетен.

Айрис лежала в объятиях Лукаса, все еще уткнувшись лицом в его плечо. Она молчала с тех самых пор, как попросила его не отвозить ее в дом сестры. Позже, когда она придет в себя, он непременно спросит, почему она не захотела ехать к Дрейкам, но сейчас это меньше всего его волновало. Граф все еще не мог справиться с яростью, охватившей его, когда он зашел в гостиную Лэнгли и увидел, как отец ударил свою дочь по лицу и сбил ее со стула. В тот момент Лукас стоял слишком далеко и не мог ему помешать. Граф до сих пор не мог отделаться от мысли, что если бы он приехал минутой раньше, то Айрис не испытывала бы сейчас чудовищную боль. Ему хотелось выместить весь свой гнев на отце Айрис, но он не мог. Сейчас для него важнее была невеста, а не сведение счетов с ее отцом.

– Экипаж подан, милорд.

Голос дворецкого вывел его из раздумий, и Лукас кивнул. Он уже направился к двери, когда Айрис заговорила:

– Лукас, я смогу идти сама.

– Нет. – Ему необходимо было держать ее на руках, чтобы знать, что с ней все в порядке. Кроме того, если он опустит ее на пол, искушение вернуться в гостиную и разделаться с Лэнгли станет непреодолимым.

Айрис попыталась освободиться, но тщетно.

– Лукас, пожалуйста… Сплетен и так будет достаточно. – Очень вовремя она вдруг вспомнила о приличиях.

– Я не отпущу вас, так что можете перестать сопротивляться, моя милая. Но имейте в виду: если вы не прекратите сопротивляться, кто-нибудь может подумать, что я вас похитил.

Айрис тотчас же перестала вырываться, и граф рассмеялся.

– Не вижу ничего смешного в сложившейся ситуации, Лукас.

Он еще крепче прижал девушку к груди.

– Знаю. Все будет хорошо, моя дорогая. Доверьтесь мне. – Собственные слова напомнили Лукасу, как мало Айрис доверяла ему в последнее время, и его пронзила боль, смешанная с яростью. А ее следующие слова лишь подтвердили это.

– Не будет. Я вообще не верю, что когда-нибудь все будет хорошо.

Лукас не закричал на невесту только потому, что она казалась ужасно несчастной. К тому же он понял, что на нее и так кричали слишком много за сегодняшний день – судя по тому, что он услышал в гостиной. Как бы это его ни раздражало, он потом поговорит с Айрис серьезно. Завтра у них будет для этого достаточно времени.

Солнце ярко освещало маленький ухоженный садик, примыкавший к дому бабушки Гарриет. Айрис сидела на пледе возле изгороди, наслаждаясь теплом весеннего солнца. Шаль, накинутая поверх ее малинового платья из муслина, соскользнула с плеч и теперь мягкими складками лежала у ног девушки. Прошло уже три дня после ее скандальной прогулки по парку и последующего бегства к бабушке. Бабушка Гарриет и Пэнси как могли баловали Айрис, но даже их нежность и забота не могли снять тяжкий груз с ее души. К тому же она скучала по Лукасу.

Она знала, что не должна скучать, но ничего не могла с собой поделать – так же как не могла забыть последних слов мисс де Брие: «Миледи, вы не станете слушать меня, если я попытаюсь рассказать вам о наших с Эштоном отношениях. Умоляю вас, спросите у него. У нас с ним не то, что вы думаете».

Мисс де Брие словно хотела сказать, что не является любовницей Лукаса, что Айрис обманули ее собственные глаза. Но теперь это не имело никакого значения. Лукас мог ничего не знать о безумном поступке своей невесты, когда спасал ее от отца, но теперь-то он наверняка знает все подробности.

Тогда почему он прислал ей вчера цветы? Чудесные желтые розы, которые Айрис залила слезами. Почему он приезжал три дня подряд, чтобы повидать ее, хотя бабушка Гарриет не позволила этого? И неужели он не мог расторгнуть их помолвку с помощью стряпчих?

И Пэнси, и бабушка Гарриет считали, что Айрис необходим отдых. Они считали, что синяк на щеке – ужасная болезнь. И Айрис охотно соглашалась с ними, потому что боялась встретиться с Лукасом. Это было малодушием, но девушка все еще испытывала жгучую боль оттого, что родители окончательно отвергли ее. Она не выдержала бы очередных оскорблений. На сей раз – мужчины, которого любила.

Айрис хотелось бы перестать любить Лукаса, но даже воспоминания о его с мисс де Брие объятиях не могли убить ее чувств. Она прекрасно знала, что их сила не зависит от поступков любимого человека. Ведь она любила родителей всю свою жизнь.

И все же ее любовь вовсе не означала, что она выйдет замуж за Лукаса или вернется в дом своих родителей. Айрис уже не пыталась завоевать любовь там, где ее не существовало. Но понимание того, что она поступает правильно, отвернувшись от родителей и Лукаса, не смягчало боли. Айрис ужасно скучала по Лукасу.

В следующий момент ей показалось, что ее мысли волшебным образом вызвали любимого, потому что он возник рядом, склонившись над ней.

– Добрый день, Айрис. Ваши стражи наконец-то смилостивились и позволили мне войти.

Девушка не поднимала глаз, потому что не хотела видеть выражение отвращения, наверняка появившееся на лице графа. А еще она не хотела, чтобы он увидел отвратительный синяк на ее лице. Однако бесполезно тянуть время и откладывать неизбежное. Айрис отчетливо поняла это за последние три дня.

Она подняла голову, стараясь сохранить невозмутимое выражение.

– Добрый день, милорд.

Лукас выругался вполголоса и протянул руку, чтобы дотронуться до щеки девушки. Айрис знала, что именно он увидел, и зрелище это было не из приятных. Багрово-синее пятно теперь стало зелено-желтым по краям и расползлось почти по всей щеке. У отца были широкие ладони.

Она ощутила прикосновение пальца Лукаса, когда он рассматривал синяк. Граф снова выругался. Айрис никогда не слышала, чтобы джентльмены произносили что-то подобное, но однажды она услышала, как один из конюхов в Лэнгли-Холле произнес это же самое слово, когда конь лягнул его в то место, о самом существовании которого молодые благовоспитанные леди стараются не думать.

Опустившись на плед рядом с Айрис, Лукас сказал:

– Мне жаль, милая. Жаль, что я не приехал раньше, чтобы предотвратить это. – Он вновь провел пальцем по ее щеке с нежностью, которая болью отозвалась в сердце девушки.

Ее глаза округлились от удивления. Лукас вел себя совсем не так, как она ожидала.

– Нет, вы не можете винить себя. Я сама навлекла на себя неприятности своими необдуманными поступками.

Граф взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза. Он был полон решимости, которая даже пугала.